носила с собой. Хотя он этого заслуживал. Моя спина это доказывает. Он бил меня плетью не один раз. Если этого было недостаточно, чтобы наказать меня за мою демоническую сущность, он заставлял меня носить власяницу с металлическими шипами, которые впивались мне в бедра часами, а иногда и несколько дней. Однажды кровотечение было таким сильным, что служанки Авиелл высмеяли меня, решив, что у меня месячные, а я не подложила никакой ткани.

Я глубоко вдыхаю, чтобы отогнать эти воспоминания.

Лиран по-прежнему не отводит от меня глаз. Кажется, он почувствовал мои мрачные мысли.

Он касается губами моего виска.

– Чувствуешь, Навиен?

Я с трудом сглатываю, но киваю.

– А это?

Его губы спускаются к моим. Он снова меня целует. Я опять киваю, и его поцелуи перемещаются к шее. У меня перехватывает дыхание.

Он кладет руки мне на бедра.

– А здесь? – спрашивает он, не отрывая от меня взгляда. Его веки слегка опущены. Уголок рта чуть приподнят.

– Лиран, – шепчу я, потому что это прикосновение, все это наше единение неуместны. Это совсем не доказывает, что я не демон.

Он толкает меня к кровати. Я не в состоянии сопротивляться. Нет. Я вообще не могу сопротивляться. Я хочу этого. Больше, чем чего-либо на свете. Все тело у меня горит. Требует его. Я испытываю желание и не собираюсь этого стыдиться.

Поэтому я позволяю ему уложить меня на кровать и встать передо мной на колени.

– Князь преклоняет перед вами колени. Если это не означает, что вы княжеского рода, я уже не знаю, как вас убедить.

Я фыркаю от смеха. Но смех быстро проходит, когда он приподнимает платье и целует мою обнаженную ногу. Сначала икру, потом колено. Бедро. Его прикосновения вызывают покалывание, и это покалывание поднимается вверх по ногам, переходя в жгучую боль.

Он ненадолго задерживается на бедре, поднимает платье еще немного и нежно проводит пальцами по шрамам.

– Тебя заставляли носить власяницу?

Я сжимаю губы. Его веки подергиваются, а рука на мгновение сжимается. Затем он целует шрамы, и я закрываю глаза.

– Больше я этого не допущу.

Я принимаю это как должное, хотя и знаю, что он не сможет сдержать это обещание. Но что, если я притворюсь хотя бы на время, что он сможет? Что он действительно сумеет изменить мир? Я не глупа. Я знаю, что это неправда. Но разве хоть иногда нельзя прожить какое-то мгновение так, будто оно никогда не пройдет? Возможно, этого недостаточно для тех людей, у которых есть выбор. Но для меня да, для меня этого достаточно.

Лиран проводит рукой по моему нижнему белью. Он гладит его очень нежно, и меня бросает в дрожь. Это как нежный ветер, действующий сильнее, чем ожидаешь от него. Я приподнимаю бедра. Протягиваю их к нему. Хотя на самом деле не понимаю, что делаю. Да, я уже делила с кем-то постель. Но до меня никогда так не дотрагивались.

Я начинаю тихо стонать. Но одновременно с этими ощущениями, когда он продолжает нежно гладить мое белье, я вдруг чувствую неуверенность. Если бы мы сражались, я бы знала, что делать. Но сейчас…

– Я не знаю, вдруг я сейчас могу забеременеть.

– Что? – растерянно спрашивает Лиран, поднимая глаза.

Я набираю в легкие воздух. Это действительно неловко. Разве все это не должно быть более естественным? Зачем я это делаю?

– Мне говорили, что я должна следить за своими фертильными днями. Но у меня так долго не было месячных, что я не знаю, какой сейчас цикл… Я не хочу доставить вам неприятности.

– Разве мы не были на «ты»? – спрашивает он, приподнимаясь, чтобы осторожно на меня лечь.

Я опускаю голову, и он откидывает мои волосы назад.

– Прошу прощения. Наверное, все должно было получиться как-то иначе.

Лиран улыбается.

– И как же? Мы должны были сорвать с себя одежду и сразу же приступить к делу?

– Нет, я…

– Во-первых, Навиен, я не собираюсь с тобой спать.

Я пытаюсь проглотить стыд и разочарование.

– Я хочу, чтобы ты получила удовольствие. Не то чтобы я не желал тебя, – быстро добавляет он.

Затем его рука снова опускается к моей промежности, и он ее сжимает. Я задыхаюсь и смотрю на него широко раскрытыми глазами. В его взгляде видно вожделение.

– Когда ты возбуждена, лицо у тебя прекрасно.

Он приподнимает уголок рта.

И… его рука опускается под манжету моих трусиков, где ненадолго задерживается.

– Контрацепция – это забота не только женщины. А о другом мы еще поговорим. Многие княжеские семьи подмешивают в пищу своим героям средства, которые замедляют их цикл.

О Боже. Сейчас это действительно не самая удачная тема.

– Время, когда к тебе относились как к чьей-то собственности, прошло.

– Я…

Рука Лирана продолжает спускаться, касаясь меня. Когда он чувствует, какая я там влажная, у него по лицу проходит судорога. На мгновение горло у меня сжимается от стыда, и я свожу ноги.

– Навиен, – вскрикивает он, и его голос звучит иначе. Он какой-то дикий. Неконтролируемый. – В этом нет ничего постыдного. Наоборот.

Я разрываюсь между стыдом и желанием и не знаю, что мне чувствовать. Но когда он медленно двигает пальцами и я расслабляю ноги, все сомнения проходят. Мышцы лица у меня начинают подергиваться. Как и все тело. Лиран внимательно следит за мной. Он с жадностью разглядывает мое лицо. Желание. Каждый раз, когда я слегка приоткрываю рот, постанываю и вздрагиваю, его глаза загораются. Когда стоны становятся громче, он прикусывает нижнюю губу. Перед глазами у меня все расплывается, так прекрасно это ощущение… и его взгляд.

– Ты, безусловно, самое прекрасное создание, которое я когда-либо видел, – шепчет он так искренне, что у меня разрывается сердце. Я шире раздвигаю ноги. Напрягаю их. Желание пронизывает меня насквозь. Лишь бы это не заканчивалось, я хочу, чтобы все это дошло до кульминации. Я испускаю такой громкий стон, что Лиран зажимает мне рот рукой и улыбается. В этот момент ощущения достигают апогея. Я больше не могу даже стонать. Мне не хватает голоса и воздуха. Все мое тело наполнено этим чувством. Пальцы Лирана все еще двигаются, завершая, потом я вздрагиваю и сжимаю ноги. Он целует меня. Не так, как раньше. Но с мягкой твердостью, которая так много обещает.

В эту секунду я понимаю, что ничем не отличаюсь от всех остальных и что этого мгновения мне недостаточно. Я переступила черту и больше не смогу вернуться к себе прежней. Больше никогда.

Я чувствую, что мне не хватает воздуха, и наконец ухожу в свою